«Московские ведомости» пишут:

Нам уже приходилось отмечать, что, вопреки ложным слухам прошлого года о якобы предстоящем упразднении Православной Миссии в Китае, в наших правительственных сферах идет серьезная работа в целях более прочной и широкой ее постановки.

В настоящее время, по сообщениям нашего корреспондента (Моск. Вед. №18), обсуждение вопроса о Китайской Миссии близится к концу: еще в текущем году предполагается создание особой Маньчжурской епархии, с резиденцией ее епископа в Пекине.

Предпринятый пересмотр постановки Православной Китайской Миссии был совершенно необходим, даже помимо всяких боксерских волнений. Дело в том, что Миссия, в течение 200 лет, была каким-то совершенно неопределенным по целям и смыслу своего существования учреждением. Каковы бы ни были недостатки или достоинства отдельных ее деятелей, но само дело не могло при этих условиях развиваться.

Что такое, действительно, была наша Миссия в Пекине? Это не укладывается ни в какие определения. Петр Великий, в своих проектах о ней, с обычным глубоким проникновением в самую суть дела, указал образование Китайской православной епархии, назначив в Пекин епископа, приснопамятного Иннокентия. Но по обстоятельствам, этот великий труженик даже не доехал до Пекина, и все его миссионерские труды достались на долю совсем иных областей. Таким образом, Китайская епархия осталась не осуществленною, но и не была упразднена.

Действительно, настоятели Китайской Миссии остались не причисленными ни к какой епархии, и в Пекине продолжали на бумаге существовать учреждения, которые никогда не были фактически осуществлены, как, например, монастырь, с широкими правами, как бы лаврскими, которого настоятель считался в идее начальником Миссии.

Но никакого монастыря в действительности никогда не было, и начальник Миссии, как архимандрит, не мог бы даже и воспользоваться широкою самостоятельностью монастыря, в идее рассчитанного на управление епископом. Средств Миссия также никаких не получала.

Чем же была Миссия фактически? На нее смотрели как на домовую посольскую церковь, на не смотрели как на центр прихода бывших Албазинцев.  Но и это уже заключало в себе внутреннее противоречие, подчиняя Миссию, с одной стороны, нашему дипломатическому представительству, с другой – Китайскому правительству, коего подданными состояли потомки Албазинцев.

Сложность и двусмысленность положения усугублялась еще тем, что связь с дипломатическою агентурою вызывала со стороны последней требования вовсе не религиозного характера, и в то же время, из политических видов, Миссии, почти во все время ее существования, было прямо воспрещено распространять Православие.

В общей сложности получалось положение, делавшее Миссию совершенно не способную ни к какой плодотворной работе, кроме разве изучения китайского языка.

Очевидно, что оставлять Миссию в таком положении было возможно только до тех пор, пока о ней совсем не думали, и пока она существовала в виде какого-то случайного археологического орнамента, ни для чего ненужного и ничему не мешавшего.

Однако, именно боксерские волнения и страшные избиения, произведенные среди китайских православных, сделали в настоящее время совершенно невозможным такое небрежное отношение к Миссии с нашей стороны.

После всего происшедшего, мы имели на выбор только два исхода, либо исполнить требование безумных фанатиков язычества и, - оставив на произвол судьбы злосчастных «недобитков» китайского Православия и явно отрекшись от заветов Христа, - совсем уничтожить Миссию; или же, с ужасом отшатнувшись от такого отступничества  и позорного малодушия, поставить Миссию в уровень событиям, в положение, при котором можно должным образом развить нравственные силы христианства, явиться ангелом-утешителем жертв изуверного язычества и продолжать дело Христово, преданность которому Китайский народ, в лице его православной общины, только что доказал рядом мученических подвигов исповедничества.

Но для такой постановки Китайской Миссии, очевидно, нет иного способа, как возвратиться к осуществлению идеи Петра Великого о создании Китайской епархии, с епископом во главе.

Если Православная Миссия дала такие блистательные результаты в соседней Японии, то именно потому, что ее настоятель поставил дело чисто по-православному, на церковную почву, а скоро после того был облечен  и святительским саном. Хотя, по форме, преосвященный Николай Японский доселе остается викарным епископом Рижской Епархии, но фактически он является епископом Японским. Присутствия епископа требует и Китайская Миссия, но, разумеется, на этот раз, при более сознательном отношении нашем к делу, и при памятовании идеи Петра Великого, уже не в виде «викарного» представителя чуждой епархии, а в виде подлинного епископа Китайского или Маньчжурского.

Все эти обстоятельства сами собою неизбежно привели к коренной реорганизации прежней Китайской Миссии. К ним присоединяется ряд других обстоятельств, требовавших реформы Миссии, точно также на началах епархиальных.

Усилившиеся сношения России с Китаем, устроение Маньчжурской железной дороги, появление русских торговых факторий, наконец военные действия, вызвавшие в Китай столько русских войск, все это постепенно создало в Китайских пределах, особенно же в Маньчжурии, значительное количество православных храмов. В Пекине, в Монголии, в Квантуне и Маньчжурии теперь уже насчитывается, говорят, около трех десятков православных церквей, возникавших иногда случайно, имеющих своими служителями духовенство различных ведомств и в общей сложности, остающихся без должного согласования, надзора и руководства. Присутствие Русских людей и увеличение числа храмов имеет неизбежным последствием многочисленные случаи присоединения Китайцев к Православию, даже без всякой преднамеренной миссии с нашей стороны.

А между тем, не говоря уже о Пекине, в Маньчжурии широко поставлена Римская пропаганда. Пред началом последних волнений, Римско-Католическая миссия имела в Маньчжурии 30 европейских миссионеров, 160 церквей и часовен, 117 школ, 3 семинарии и туземную паству более 21000 человек. Нашим войскам пришлось их спасать и защищать от боксеров, а между тем достаточно известно, что католические миссионеры, по мере своих успехов, постоянно и систематически вооружают Китай против России. В таком положении самая элементарная политическая осторожность заставляет нас не отдавать Маньчжурии во власть Рима, но сколько-нибудь позаботиться о своей Православной Миссии. Это тем более необходимо, что именно Римско-Католические миссионеры своими способами пропаганды наиболее возбуждают китайский языческий фанатизм и вызывают беспорядки, которые нам же затем приходится умиротворять.

Необходимость благоустройства наших православных церквей и приходов, естественно и неудержимо развивающихся по Маньчжурии, и явная необходимость показать Китайцам, что православная идея совсем не имеет ничего общего с эксплуататорскими замашками Римских миссионеров, - все это точно также требует создания Маньчжурско-Китайской епархии. Было бы очень опасно, в политическом отношении, присоединить Маньчжурские приходы к Сибирским епархиям: это возбуждало бы опасения Китайцев, да сверх того самая задача дела в Маньчжурии и Китае слишком отличается от задач Сибирских епархий, так что требует особой самостоятельной церковной власти.

Вот в каком положении явился в настоящее время пред нами вопрос о Китайской Миссии. Нельзя не порадоваться предполагаемому его решению.

Не менее отрадно будет для всех православных христиан, если подтвердятся  сообщаемые нашим корреспондентом слухи о том, что во епископы новой кафедры будет поставлен архимандрит Иннокентий, достопочтенный настоятель Пекинской Миссии, переживший со своею китайскою паствою страшное время погромов и сумевший так быстро спасти и восстановить все, что только возможно было в человеческих силах. Для новой епархии будет большое счастье, если она действительно получит в руководители столь превосходно подготовленного и самоотверженно преданного делу епископа. Как и первый, Петром Великим назначенный в Китай, он носит имя Иннокентия. Позволительно надеяться, что его прославят столь же плодотворные миссионерские успехи, как и первого Иннокентия.