День начинается с соборования. Песчаная буря утихла, обнажив небо - яркое, весеннее. Рядом с изогнутыми восточными сводами и облака воспринимаются иначе: вот поплыл большой белый дракон, пускающий из пасти клубы дыма; это похоже на крону сосны, а за ним - целый пейзаж из вытянутых гор и ущелий...

Сегодня днем первая спевка. Что у нас получится? Клирос готовился несколько месяцев - женщины доставали ноты, разучивали песнопения. Но где в Пекине услышишь "живую" службу? Поэтому певчие без труда исполняют по нотам "Херувимскую" Веделя, в то время как ответить Аминь на возглас священника - целая проблема. С этого и начинаем. Затем - по уставу Страстной седмицы.

С каким трепетом ожидаешь каждый год эти службы, следишь за тем, как одна прорастает в другую, как человеческие зависть, предательство, любовь, скорбь в один неуловимый миг преломляются в свете Божественного Воскресения.

Собираясь в поездку, я заранее радовалась возможности, точнее, необходимости присутствовать на всех службах - никакие сверхсрочные дела не достанут меня в Пекине. Как сладко было мечтать о любимых службах Страстной Пятницы, о Литургии Великой Субботы, которую не посещала уже много лет. И вот Страстная наступила - передо мной Постная триодь, ноты с вожделенными песнопениями... и панический ужас перед всем этим! Мне впервые предстояло выступить в роли регента, да еще и уставщика на службах, в которых и опытные-то люди путаются.

Смотрим тропарь "Егда славнии ученицы".

- Красивый распев, светлый, мажорный. Только мы все равно закончим в миноре, - обреченно говорит певчая.

- Это почему же? - удивляюсь я.

- Так у нас повелось, мы даже не пытаемся разучивать мажорные песнопения.

- Давайте попробуем!

Пропеваем раз, другой, третий и... заканчиваем в мажоре! Это уже маленькая победа и вдохновение к дальнейшим подвигам. Служба будет!

И служба действительно была. Не моление батюшки в присутствии народа, а со-участие священника, прихожан и, пусть неопытного, но клироса. "Иже о всех благий Господи, слава Тебе".