После отъезда из Пекина архиепископа Виктора китайское духовенство продолжало передавать церковное имущество китайским и советским (в Посольстве) властям. 16 июля 1956 г. в Пекине был закрыт храм Табынской иконы Божией Матери. Иконостас его был перевезен в Свято-Серафимовский храм на кладбище, а ризница была перемещена в библиотеку (на территории Бэйгуаня). Свято-Серафимовский храм пострадал во время дождей - необходим был ремонт крыши. Отдел культов отказал помочь, полагая, что ремонт церковного здания целиком должен быть выполнен за счет Церкви.
До устроения нового храма Отдел культов дал разрешение совершать богослужения в Свято-Иннокентьевском храме бывшей Миссии.
19 июля 1956 г. детский сад и школа были окончательно переданы китайским властям. 23 июля была завершена передача молочной фермы, а 31 июля была передана типография. 8 августа были переданы документы на Бэйгуань, Южный парк, кладбище и район Си-мяо. В сентябре завершилась передача здания ризницы.
К середине ноября 1956 г. были снесены мост через улицу Дунчжименьней (у колокольни), водокачка, мыловаренный завод и огород женского Покровского монастыря. Южный парк Миссии переделывался в Городской сад.
Для духовенства и бывших насельников Бэйгуаня городские власти построили в районе Си-мяо многоквартирный дом, однако здание для ризницы и библиотеки найти не удавалось. Новый храм предполагалось расположить за забором Бейгуаня с западной стороны. Для постройки храма решено было использовать дом бывшего секретаря Миссии, М. А. Успенского. Иконостас нового, Успенского храма был взят из Покровского придела Храма Мучеников, туда также были перенесены иконы из Крестовой архиерейской церкви.
Секретарем Пекинской епархии назначили протоиерея Николая Ли, он же эконом, казначей, ключарь, регент и певчий.
Единственным епископом в пределах Китая оставался Шанхайский преосвященный Симеон (Ду). Поскольку архимандрит Василий (Шуан) еще не был рукоположен во епископа, владыка Симеон предпринимал все меры к тому, чтобы самому возглавить Православную Церковь в Китае. Так, например, он настаивал на том, что за богослужением следует поминать его как единственного епископа-китайца. До получения известий из Москвы о назначении архиепископа Виктора (Святина) на Краснодарскую кафедру, продолжали за богослужением в Пекине поминать его как правящего архиерея. После поминали одного лишь Патриарха.
В Тяньцзине три прихода объединились в одном храме - в старом Свято-Николаевском с новым именем Свято-Покровский приход. По приглашению старейшего тяньцзиньского священника прот. Иоанна Ду (родственника владыки Симеона), шанхайский преосвященный в сопровождении секретаря Шанхайской епархии Чжана Хвай-дэи протодиакона Евангела Лу 11 октября 1956 г. прибыл в Тяньцзинь для освящения «нового» храма. Событие это он предполагал использовать для утверждения своей кандидатуры на Пекинскую кафедру китайским клиром. Архимандрит Василий (Шуан), сославшись на болезнь, от приглашения в Тяньцзинь отказался. Часть пекинского духовенства, однако, без его ведома отправилась на Покров в Тяньцзинь, где приняла участие в торжествах по случаю освящения нового храма.
Владыка Симеон 19 октября прибыл в Пекин, где остановился в архиерейских покоях бывшего Начальника Миссии. За время своего пребывания в Пекине владыка Симеон дважды устраивал собрания, на которых поднимал вопрос о возглавлении Китайской Православной Церкви. Он предлагал упразднить вдовствующие кафедры. Однако отчасти потому, что взгляд властей на структуру Православной Церкви в Китае был уже частично сформирован, ему пришлось отказаться от этого плана и настаивать лишь на том, чтобы самому возглавить церковное управление. И все-таки попытка владыки Симеона утвердиться в Пекине не удалась.
Неопределенность положения архимандрита Василия и промедление в решении вопроса о сроке его хиротонии растрачивало его силы. Многим хотелось сопровождать о. Василия в его поездке в Москву, что приводило к ненужным спорам и разногласиям. Мягкость характера и нерешительность архимандрита Василия усугубляла тяжесть создавшейся ситуации. В конце концов по совету архиепископа Виктора сопровождать о. Василия были назначены протоиерей Леонид Лю и от Харбинской епархии протоиерей Аникита Ван.
К тому времени в Москве в срочном порядке обсуждались планы столь затянувшейся и уже не терпевшей отлагательства церковной реформы в Китае. Отдел культов при Госсовете КНР был извещен о мнении Патриархии по организации управления Православной Церкви в КНР. 23 ноября 1956 г. в заседании Священного Синода под председательством Патриарха проект о даровании автономии Китайской Православной Церкви был утвержден, как и представление о хиротонии во епископа Пекинского архимандрита Василия (Шуана).
Наступивший вскоре 1957 г. ознаменовался первым разрушением православных храмов на территории КНР. В то время, когда муниципальные власти Пекина за стенами Бэйгуаня устраивало для православных китайцев новый Успенский храм (по адресу Чжен-у-мяо, 1, 4-й восточный район Пекина), на территории Бэйгуаня новые хозяева - Посольство СССР по распоряжению посла П. Ф. Юдина разрушили величайшую святыню православного Китая - храм Святых Мучеников, воздвигнутый на крови мучеников восстания «ихэтуаней». Мощи святых мучеников и останки митрополита Иннокентия (Фигуровского) и архиепископа Симона (Виноградова) по благословению Патриарха в январе 1957 г. были перенесены из храма Мучеников в Свято-Серафимовский храм на кладбище.
Эта же участь постигла колокольню. Успенский храм был переделан в посольский гараж, ризница - в консульский отдел, а Свято-Иннокентьевский храм - в зал для приемов и гостиницу посольства. Советские власти уподобились разрушителям Миссии - «ихэтуаням», сравнявшим с землей Бэйгуань в 1900 г. По свидетельству очевидца событий 1957 г., так же как и полвека назад горела никому не нужная библиотека Миссии, частично переданная архиепископом Виктором посольству. Все «внимание высоких советских властей» к Православной Церкви, да и к истории своей страны, отразилось в этом кощунственном разрушении храмов Бэйгуаня.
В начале января 1957 г. Отдел культов при Госсовете КНР дал свое согласие на поездку архимандрита Василия в Москву и на его хиротонию во епископа Китайского. Архимандрит Василий в сопровождении протоиерея Леонида Лю и протоиерея Аникиты Вана выехал в Москву 16 мая и прибыл через 8 дней, 24 мая 1957 г.
Отец Василий (в миру Игнатий Яо Фуань) родился в Пекине 23 декабря 1888 г. В Православной Духовной Семинарии он получил богословское образование и 11 мая 1915 г. был рукоположен в сан диакона епископом Иннокентием (Фигуровским), Начальником 18-й Российской Духовной Миссии в Китае. Через 33 года диаконского служения, в 1948 г., о. Игнатий был рукоположен во иерея. В том же году 30 августа он принял монашество с именем Василий, возведен в сан игумена и определен духовником Успенского мужского и Покровского женского монастырей Миссии. В 1950 г. указом Святейшего Патриарха о. Василий был возведен в сан архимандрита и в декабре того же года назначен заведующим катехизаторской школой и членом Управления Восточно-Азиатского Экзархата, а в феврале 1951 г. - членом Совета Русской Духовной Миссии. В 1951 г. Синод назначил о. Василия на архиерейскую кафедру Тяньцзиньской епархии, но он по своему смирению уклонился от хиротонии и до 1957 г. оставался Настоятелем Пекинского Успенского монастыря, а в последние годы - временно управляющим Пекинской епархией.
28 мая 1957 г. в зале заседаний Священного Синода Русской Православной Церкви состоялось его наречение во епископа Пекинского. Архимандрит Василий (Шуан) был хиротонисан во епископа Пекинского 30 мая 1957 г., в день Вознесения, за Божественной литургией в Преображенском храме Москвы. Хиротонию совершали Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, архиепископ Краснодарский и Кубанский Виктор и архиепископ Можайский Макарий. При вручении жезла новопоставленному епископу митрополит Николай сказал: «Ты хорошо знаешь, что родила Православие в Китае Русская Православная Церковь через свою Духовную Миссию… Сейчас Православная Церковь в Китае преобразована в Китайскую Автономную Церковь. Во внутренней жизни вы будете самостоятельны… помни, что все мы, русские архиереи, останемся любящими твоими братьями, всегда готовыми делом, советом помочь тебе в твоем новом делании на ниве Китайской Православной Церкви. Да дарует тебе Господь, святитель столичной Пекинской епархии, силы и крепость право править слово истины в долготу дней» [ 119 ].
По возвращении в Китай новопоставленный епископ Василий должен был, согласно каноническим нормам, быть избран главой Китайской Православной Церкви. Для этого необходимо было созвать Собор. Однако позиция епископа Симеона, фактически способствовавшего разделению клира на два соперничающих лагеря, помешала созванию этого Собора.
Харбинское епархиальное управление обратилось к епископу Василию 28 сентября 1957 г. с просьбой посетить епархию. По разрешению Отдела культов епископ Василий выехал в Харбин 5 октября 1957 г. К тому времени в Харбине оставалось до 5 000 православных, из которых около 2 000 ждали разрешения на выезд в СССР и Австралию. Епархиальное управление обратилось к владыке Василию с просьбой принять на себя управление Харбинской епархией. Из Москвы митрополит Николай писал секретарю епархии протоиерею Аниките Вану, что владыка Василий по просьбе епархиального Совета может считаться Управляющим Харбинской епархией [ 120 ].
В Харбине за богослужением стали возносить имя епископа Василия. Однако сам преосвященный, ссылаясь на то, что не в состоянии справляться с проблемами даже своей Пекинской епархии, доложил Патриарху Алексию, что, по его мнению, Харбинская епархия должна управляться епархиальным советом совместно с местными государственными властями [ 121 ].
Между тем, ужесточалась внутренняя политика в КНР по отношению ко всем религиям. В 1958 г. в Харбине Благовещенский храм был закрыт и превращен в цирковое училище. Останки приснопоминаемого Харбинского митрополита Мелетия покоившиеся в этом храме, были осквернены. В том же году были разрушены оба православных кладбища Харбина, Покровское и Успенское (около 100 000 могил). Надгробными плитами была вымощена набережная реки Сунгари. По распоряжению китайских властей для захоронения был предложен участок земли в районе Санкешу, приблизительно в 25 километрах от центра Харбина. Всем было предложено перенести прах ранее захороненных на этот участок, но немногим это удалось сделать. На новом участке в Санкешу была построена церковь Рождества Иоанна Предтечи - она не был разрушена. В эту церковь были перенесены Престол и святыни из Борисоглебского храма в Ченхе.
Разрушение русских кладбищ в Харбине совершено было в нарушение законов КНР, в частности 20 («При конфискации и реквизации земли могилы и рощи на кладбищах должны сохраняться в неприкосновенности») и 21 («Знаменитые древние памятники или памятники культуры исторического значения должны тщательно охраняться: Цитаны, храмы, монастыри, церкви и другие общественные здания, а также дома помещиков не должны разрушаться»), статей Закона о земельной реформе КНР, а также 88 и 97 статей Конституции КНР. [ 122 ]
Покровский храм был превращен в книжный склад, а Успенский - в комнату смеха с кривыми зеркалами. Колокольню Успенского храма и сегодня венчает пятиконечная звезда. Не имея никакой помощи из России, православные в Китае отстаивали свою Церковь только глубокой верой и горячей молитвою.
В конце 50-х уже повсеместно чувствовалось приближение «культурной революции». В письме от 29 января 1958 г. епископ Василий писал архиепископу Виктору: « Мы в неделю два раза учимся политграмоте…». К этому времени около 70 % пекинских служащих были переведены на сельскохозяйственные работы - движение это коснулось и бывших насельников Бэйгуаня. Иногда епископ Василий отправлял письма в Краснодар архиепископу Виктору - они сегодня, пожалуй, единственный и немногословный источник сведений о православии в Пекинской епархии в начале 60-х годов. Из Шанхая же от епископа Симеона регулярно поступали лишь официальные поздравления с Пасхой и Рождеством на имя Патриарха - и более ничего.
Продолжался разъезд русского населения из Харбина и Тяньцзиня. Настоятель Тяньцзиньского храма, протоиерей Иоанн Ду, в январе 1959 г. обратился сразу к нескольким русским архиереям с просьбой разрешить ему служение в одной из епархий Русской Православной Церкви: «… прихожане все разъехались… и я не знаю, какая будет будущность церковной жизни» [ 123 ].
Вскоре китайские власти предложили покинуть пределы КНР всем русским, не имевшим гражданства КНР. В силу новых обстоятельств православных китайцев оставалось совсем мало. И даже если такой ревностный священник-миссионер, как протоиерей Иоанн Ду, родственник епископа Симеона, просил о новом месте служения в России, это свидетельствовало о том, что церковная жизнь почти полностью замерла.
26 февраля 1960 г. протоиерей Николай Ли сообщил митрополиту Николаю о том, что епископ Василий серьезно болен. 14 февраля 1960 г. «епископ Василий стал проявлять признаки ненормального поведения…» [ 124 ].
Накануне дня памяти китайских мучеников, 23 июня 1961 г. его состояние резко ухудшилось - упав с кровати, он сломал бедро правой ноги.
Епископ Василий преставился 3 января 1962 г. Он умер от инсульта в 9 часов вечера. Облаченный в архиерейские одежды, он был перенесен в Успенский храм, где и служили первую панихиду.
5 января из Тяньцзиня в Пекин прибыл протоиерей Иоанн Ду, а из Харбина - протоиерей Аникита Ван и священник Григорий Чжу. По очереди они читали Евангелие у гроба владыки. Погребение епископа Василия состоялось 11 января. Его совершил протоиерей Николай Ли в сослужении прибывшего духовенства. Присутствовали и представители Главного управления по делам культов КНР. По выносе тела из храма на грузовике гроб с телом владыки Василия перевезли на кладбище за Аньдинмэньскими воротами, где в храме преп. Серафима Саровского протоиерей Леонид Лю совершил последнюю заупокойную литургию по владыке Василию. Епископ Пекинский Василий был погребен рядом с Начальниками 18-й и 19-й Миссий - митрополитом Пекинским Иннокентием и архиепископом Пекинским Симоном. Там же покоились святые мощи мучеников боксерского восстания. О погребении последнего Пекинского епископа протоиерей Николай Ли сообщил в Москву лишь 30 июня 1962 г. [ 125 ]
Сам он со дня преставления владыки Василия вступил в должность управляющего Пекинской епархией. За богослужением после имени Патриарха стали поминать имя епископа Симеона. В середине 1964 г. в Пекине был закрыт последний храм. Он был превращен в склад. Имущество храма было без ведома священников увезено в неизвестном направлении.
Протоиерей Николай Ли писал о том, что многие насельники Бэйгуаня тяжко болели. Многие преставились - протоиерей Михаил Мин, монахиня Фива, монахиня Олимпиада и другие… Русская Православная Церковь в то время ничем не могла помочь Церкви в Китае - как из-за непростой внутриполитической ситуации в СССР, так и из-за крайне напряженных отношений между СССР и КНР.
В Харбине по отъезде в Австралию архимандрита Филарета (Вознесенского) 23 февраля 1962 г. было закрыто Камчатское подворье и Дом милосердия, основанные ранее владыкой Нестором (Анисимовым). По распоряжению властей в дни Рождества был закрыт кафедральный Свято-Николаевский Собор. Богослужение на праздник пришлось совершать в Иверской часовне. В Соборе вновь разрешили служить на храмовый праздник, 19 мая 1963 г.
В начале 1963 г. китайские власти запретили распространение в КНР Журнала Московской Патриархии. К марту 1963 г. в Харбине оставались только два русских священника - протоиереи Николай Стариков и Виктор Черных.
3 марта 1965 г. в Шанхае преставился последний китайский архиерей - епископ Симеон. После его смерти был закрыт Шанхайский кафедральный Собор (сегодня в нем расположился банк). Некому было даже послать в Москву извещение о его смерти - об этой утрате сообщила харбинская прихожанка Светлана Вшивкина в письме архимандриту Ювеналию [ 126 ].
10 июля 1965 г. в Пекине скончался настоятель Харбинского Преображенского храма протоиерей Фотий Хо. Единственный на территории КНР монастырь в Харбине закрылся 28 августа 1965 г. с отъездом в США его последней насельницы, игумении Ариадны.
6 февраля 1966 г. из Гонконга в Москву о положении Церкви в КНР сообщал последний русский священник, покинувший Китай - протоиерей Виктор Черных. Он просил исключить его из списков Китайской Православной Церкви и из состава Харбинского епархиального управления.
В Харбине, согласно его сообщению, осталось 4 священника - протоиерей Аникита Ван, протоиерей Стефан У, священник Григорий Чжу и иеромонах Симеон. Действовали Иверская церковь и храм бывшего женского монастыря. В Пекине оставались протоиерей Николай Ли, протоиерей Леонид Лю, иерей Александр Дэ и протоиерей Иоанн Ду. Во Внутренней Монголии служил священник Николай Дуйсин, а в Трехречьи (там еще были открыты два храма) служил священник Антоний Хо.
Сегодня немногое известно о разрушении и закрытии православных храмов в Китае. Подробно описано очевидцами лишь разрушение кафедрального Свято-Николаевского Собора в Харбине. 7 декабря 1966 г. на имя Святейшего Патриарха Алексия из Пномпеня было отправлено письмо от русских эмигрантов - беженцев из Китая. В нем и сообщалось о разрушении Собора.
18 августа 1966 г. в Свято-Николаевском Соборе совершалось торжественное всенощное бдение. В то же время неподалеку от Собора хунвейбины собрали митинг, на котором решалась судьба Собора и других храмов Харбина. Последняя литургия в Соборе была отслужена протоиереем Стефаном У на следующий день, на Преображение. Во время службы в Собор вошли несколько молодых китайцев, говоривших по-русски. Назвавшись студентами Пекинского Политехнического института, они попросили разрешения подняться на хоры, где они простояли всю литургию. Прощаясь, они сказали, что еще вернутся.
Разрушение Собора было обставлено особенно торжественно. В городе проходили митинги, демонстрации. В течение трех дней не смолкал барабанный бой.
Утром 23 августа харбинские хунвейбины во главе со студентами, бывшими на Преображенской литургии в Соборе, с барабанным боем, криками и плясками ворвались в Собор. Поспешившие к храму прихожане увидели, что вся ограда Собора заполнена хунвейбинами. Одни из них забирались на крышу Собора, чтобы поставить красные знамена, другие выносили из храма святые иконы и церковную утварь, бросая их в огромные костры. На этих кострах были сожжены все иконы Собора, в том числе и великая святыня города - чудотворный образ святителя Николая, ранее находившийся на городском вокзале. Были сожжены и иконы Свято-Алексеевского и Иверского храмов. Во время сожжения икон в течение трех дней хунвейбины беспорядочно звонили в колокола храмов. В некоторых парках и рабочих клубах для всенародного поругания также были выставлены иконы.
24 августа началась разборка крыши и стен Собора. Сначала с помощью пожарных лестниц разобрали главный шатер и окружающие его кровли и купола. Затем приступили к бревенчатым стенам, с которыми разобрались молниеносно. 27 августа, в канун Успения, от Собора не осталось уже ничего кроме фундамента. На его месте был выстроен высокий памятник, посвященный «Бойцам культурной революции». Сейчас на месте Собора разбит сквер: клумбы, фонтан, дорожки. Ничто не напоминает о том, что ранее на месте этого сквера стоял величественный Собор.
После закрытия Свято-Иверского храма в нем была устроена пошивочная мастерская. Свято-Софийский храм был превращен в рабочее общежитие. Свято-Алексеевский храм перестроен под столовую и продуктовый склад. В мужском монастыре в Гондатьевке оборудован завод по изготовлению щитов из прессованной стружки. Все храмы железнодорожной линии были закрыты еще в 1958 г.
В дни бесчинств хунвейбинов пострадало и православное духовенство. Священников наряжали в шутовские халаты, измазывали лица сажей, увешивали плакатами с кощунственными надписями, давали в руки кресты и в таком виде водили по улицам. Их избивали, толпа поносила их, издеваясь над православными святынями.
Более всех пострадал протоиерей Стефан У, последний настоятель Свято-Алексеевского храма в Модягоу. Перед его храмом поставили стол, на который насыпали острый щебень, а на щебень поставили на колени протоиерея Стефана. Его одели в шутовской халат, на голову водрузили колпак, набитый металлическими стружками. Лицо его измазали сажей. В течение двух суток отца Стефана избивали деревянным молотком по голове, били стальными палками по плечам, плевали на крест, пока, полумертвого, его не отвезли в тюремную больницу. Подлечив его немного, там же в тюрьме и расстреляли. Останки этого новомученика покоятся на православном кладбище Санкешу близ Харбина.
Меньше других пострадал протоиерей Аникита Ван, настоятель Собора. Его не облачали в шутовской халат, ограничившись лишь вывешенной на его спине табличкой с надписью «изменник» - так его и водили по городу. Его не пытали - протоиерей Аникита передал церковную утварь властям и принимал активное участие в разрушении Собора [ 127 ].
Остальных священников после всенародных издевательств судили и приговорили к длительным наказаниям на работах в шахтах и каменоломнях. До смерти Мао Цзэдуна в КНР нельзя было гласно вспоминать о Православии - в эти годы «культурной революции» Церковь сохранялась в сердцах немногих оставшихся православных христиан. Они не могли совершать богослужений, но могли молиться. Православные китайцы, не имея возможности открыто прославлять имя Божие, хранили в своих сердцах верность вере и Церкви.