«Из млада возлюбивший инoческое житие»

«Бэй-гуань», 1939 г., С 72-73

Иоанн Кельсиевич Килин родился 19 апреля 1875 г. от весьма христолюбивых и благочестивых родителей, происходивших из крестьян Вятской губернии. С раннего детства он имел тяготение к Церкви и безмолвному монастырскому житию. Сию любовь отрока к Божественному прививала благочестивая мать, многократно ему рассказывавшая о своих паломничествах по святым местам Руси: «Религиозное домашнее образование и воспитание я приобрел благодаря благочестивой родительницы своей, которая в отроческих летах сама вместе с бабушкой девицей была на богомолье по святым обителям — в Соловках, в Сарове, Тихвине и других святых местах России».

«На просьбу бабушки дать благословение поступить в один из женских монастырей, – благоговейный старец-священноинок Тихвинской мужской обители Новгородской губ., не дал такого благословения, а как бы пророчески сказал, что эта крестьянская отроковица Мария выйдет в замужество, а дети её будут в иноческом и священном сане. Так и случилось впоследствии по милости Божьей. У моей старшей сестры – крестной моей матери, два сына окончили Пермскую Духовную Семинарию, и один из них, Константин Юмин, в священном caне скончался в изгнании в Сибирской большевистской тюрьме. Вторая моя сестра монахиня Аглаида, преисполненная смиренными иноческими чувствами, скончалась в женском монастыре. Младший родной брат – священник, в продолжении многих лет на родине, разлученный с семейством, несет тяжелый крест иерейского служения. Двоюродная сестра тоже там проходит тяготы схимнического звания. Вспоминается и дальний родственник мой – сначала скромный священник, на моей родине в Сарапульском уезде Вятской губернии, о. Михаил Платонович Красноперов, а впоследствии в монашестве Мефодий, по окончании Казанской Дух. Академии, после прохождения иерархических должностей, был призван к Святительскому сану в г. Петропавловске, Омской епархии, где и мученически скончал свою жизнь в 1922 г.». Успешно окончив начальную земскую школу в Арзамасцеве, отрок Иоанн поступил в Сарапульское Уездное Училище, которое закончил в 1889 г. Здесь он познакомился с первым его старцем-наставником, епископом Сарапульским Афанасием (впоследствии, с 1891 г. архиепископ Екатеринбургский), оказавшим зело благотворное влияние на мальчика: "Благостный Владыка на выпускном экзамене, в Городском Уездном Училище, по Закону Божьему из всех прочих учеников отличил меня своим ласковым Святительским приветом и благословением, поставив на экзамене лучшую отметку за прочтение наизусть пятидесятого псалма «Помилуй мя, Боже», с объяснением его исторического происхождения. Это поощрение Преосвященного Архиерея для меня в ранней юности было величайшим счастьем, и во всю последующую жизнь свою с благодарностью молитвенно вспоминаю приснопамятного Святителя Афанасия».

В 1894 г., после скоропостижной кончины отца, много лет занимавшего должности члена Сарапульской Земской Управы и волостного писаря, еще более воспламенилось в молодом Иоанне горячее стремление стать живым, деятельным и верным чадом Церкви Божией, и, по благословению матери, он предпринял путешествие в качестве паломника в святую Верхотурскую обитель, где, молясь у многоцелебных мощей Праведного Симеона, созрело непоколебимое желание юноши стать монахом. Это благое намерение Иоанна, ищущего тяжкие подвиги иночества, охотно и с величайшей радостью одобрила мать, благословившая его на поступление в Николаевскую Белогорскую миссионерскую обитель иконою Божией Матери, полученной ею от вышеупомянутого прозорливого духовника монастыря Тихвинского и носящей имя того же града. Освободившись от воинской повинности, он был зачислен в число монастырской братии. «И вот, по милости Божией, в 1896 г. на 20-м году жизни своей я удостоился вступить в ряды иноческой семьи в новостроящийся Белогорский Миссионерский Монастырь Пермской enapxии, прозванный народом «Сибирским Афоном», под cенью храма, посвященного чтимой иконе Иверской Божией Матери, где находился под руководством опытного настоятеля, подвижника, о. архимандрита Варлаама, который и окормлял нас насельников для духовной жизни. Он вместе с другим старцем, добрым пастыремъ-основателем сей обители, Епархиальным миссионером о. прот. Стефаном Луканиным окружали все братство обители особенной любовью и заботами о спасении и духовном усовершении. Своей сердечной простотой и постоянными отеческими увещаниями воодушевляли и подкрепляли ревность нашу к иноческому деланию и пастырскому служению для славы Церкви Божией... Простое, с искреннею убежденностью и любовью проникновенное слово нашего о. Настоятеля было особенно действенно на слушателей. При всеx немощах и скорбных обстоятельствах жизни монашеской о. Варлаам всегда утешал, подкреплял отеческим своим словом, растворенным любовью и состраданием. Он всегда указывал помнить нам волю Божью и Его всеблагий Промысел, проявляемый в нашей жизни для блага и спасения душ.» И тут, послушник Иоанн, будучи келейником и ближайшим помощником любимого и почитаемого им аввы архимандрита Варлаама, нес все послушания и внес значительный вклад в возведение зданий и храмов обители и завершению постройки монастырского собора на Белой горе. 2 июля 1900 г. он был пострижен в ангельский чин с наречением имени Ювеналия и чрез три недели, 22 июля рукоположен епископом Пермским Петром во иеродиаконы, а 12 февраля 1902 г. Преосвященный Иоанн, епископ Пермский возвел его во иеромонахи. В эти годы иepoмонaxy Ювеналию, сопровождавшему отца Варлаама, удалось посетить многие святые места: Св. Землю, Св. Гору Афонскую (1907 г.), Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву Лавры, Ново-Афонский и Валаамский монастыри, Оптину и Саровскую пустыни (1903 г.) и многие другие, как вспоминает Владыка, – «Меня ободряли и воодушевляли всегда те славные образцы строгой иноческой жизни, какие видел я при путешествиях своих по многим Русским Обителям и Пустыням, особенно в памятные годины путешествий со своим аввой Варлаамом во Св. Землю и на Афоне.

В первое лето моего священноиноческого служения, я духовно был утешен присутствием на Саровских торжествах в дни открытия нетленных останков Преп. Серафима. Затем много получал духовного удовлетворения от богослужений в Кронштадте и в других местах, сподобившись неоднократного служения с приснопамятным молитвенником земли Русской о. прот. Иоанном Сергиевым Кронштадтским, от которого также получал наставления и советы на монашеское и пастырское служение.

Глубоко умилительные личные советы и письменные назидания подвижников старцев Афонских и Российских монастырей, – например, Гефсиманского скита о. Варнавы, Оптинского о. Иосифа, Седмиозерной пуст. старца Гавриила и других старцев подвижников – смиряли и подкрепляли мой немощной дух и не допускали глубоко падать в бездну греховную среди бурного житейского моря.»

В 1903 г. отец Ювеналий по благословению правящего архиерея Пермского, Преосвященного Иоанна, был назначен архимандритом Варлаамом Заведующим и Строителем Белогорского Подворья г. Перми, где среди многоразличных крупных строений воздвиг и церковь, освященную в честь особенно почитаемого будущим Владыкой Иоанна Златоуста. В 1910 г. переведен в Архиерейский Дом г. Перми и назначен экономом оного. Будучи экономом, в конце 1911 г. иеромонах Ювеналий, с большим интересом насладившись рассказами видного Камчатского миссионера и сослужителя Владыки в Харбин, иеромонаха Нестора (позже митрополит), «горел святым воодушевлением и желанием ехать в далекую холодную Камчатку» (как выразился сам Владыка), по его же приглашению, но вместо сего служения был избран в феврале 1912 г. ходатайством Преосвященного Палладия, епископа Пермского и постановлением Святейшего Синода, первым игуменом и Строителем общежительной Фаворской Спасо-Преображенской Пустыни. Здесь же отец Ювеналий имел возможность слушать миссионерские курсы под мудрым руководством А. Г. Кулешова и паки прославился ревностным храмостроительством; в 1912 г. был закончен величественный Спасо-Преображенский собор, а в 1915 г. были воздвигнуты Казанская домовая церковь и летний Кресто-Воздвиженский храм. 19 июля, 1912 г. в день памяти преподобного Серафима Саровского, в Петроградской Благовещенской церкви Синодального Подворья он был возведен епископом Палладием во священно-игумены. В 1915 г. новым Священномучеником Андроником, архиепископом Пермским назначен на должность Благочинного всех монастырей, находившихся в пределах Пермской епархии и в июне 1916 г. награжден им же саном архимандрита.

В связи с мученическим убиением в 1918 г. Святителей Пермских Андроника и Феофана, архимандрита Варлаама и других лиц духовного звания, отец Ювеналий совместно с несколькими монахами-белогорцами скрывался от гонений и преследований со стороны поганых большевиков. По заповеди Христовой: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой». (Мф. 10, 23), архимандрит Ювеналий в 1919 г. переехал в г. Читу, а затем в 1920 г. оказался в рассеянии в Харбине. Прибыв в Харбин, он был назначен настоятелем Успенского храма и заведующим нового кладбища. В 1922 г. с благословения архиепископа Харбинского Мефодия им основан мужской монастырь на Крестовском острове, что в окрестностях Харбина, но в том же году был командирован в Сербию, где был настоятелем одной из мужских обителей Сербской Церкви.

Вернувшись в Харбин в 1924 г., по благословенно Первосвятителя зарубежья митрополита Антония архимандрит Ювеналий вновь был назначен Преосвященным Мефодием строителем новой Казанско-Богородицкой обители, перенесенной в Новый Модягоу, где им были построены величественный трехпрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери с приделами Великомученика Пантелеймона с правой стороны и Архистратига Божия Михаила – с левой; типография, келии для многолюдной братии монастырской и больница имени великого безвозмездника харбинского доктора В.А. Каземъ-Бека.

Монастырской типографией издавался духовно-нравственный журнал «Хлеб Небесный», редактором которого в течение 10-ти лет являлся архимандрит Ювеналий, а затем сию должность занимали архимандрит Василий (в миру проф. Павловский) и известный церковный писатель, историк и певец харбинский – Е.Н. Сумароков. Среди многочисленной литературы, изданной обителью были: приложение к журналу «Детское чтение»; сборник «Рождественский Благовест»; «Полный молитвослов с канонами, акафистами и правилом ко Св. Причащению»; «Сборник Надежда с толкованием молитвы Господней и 9 заповедей блаженств»; «Песнопения Страстной и Пасхальной Седмицы и двунадесятых праздников с переводом их на Русский язык»; «Жития Святых»; «Христианская жизнь по Добротолюбию»; «Сердце человеческое. Опыт изображения духовно-нравственного состояния людей грешных и праведных»; «Краткий словарь иностранных слов Н.П. Покровского»; «Церковный энциклопедический словарь архимандрита Феодосия»; «Путь православного христианина в Царство Небесное» и «Краткий очерк возникновения, устроения и жизни Обители».

Больница же, оказывавшая бесплатную медицинскую помощь, создана при монастыре в память известного бессребреника, подвизавшегося во благочестии и активном доброделании Владимира Алексеевича Казем-Бека, и в начале 1932 г. была оборудована на 17 коек. В ее амбулатории работали следующие врачи: д-р Б.Н. Чистяков, д-р С.К. Сажин, И.Г. Урзов, д-р Т.О. Масленникова. О.Р. Янченок, Е.А. Мышецкая и др. При больнице существовал «Дамский кружок», возглавляемый Н.К. Дедовой с помощницей ее О.В. Голубцовой. Ежегодно, накануне 4 августа, день кончины д-ра В.А. Казем-Бека, в соборном храме монастыря совершался парастас при огромном стечении духовенства и молящихся, а в самый день – заупокойная Литургия и панихида на могиле почившего, заразившегося, будучи в сравнительно молодом возрасте, от тяжко-болящей девочки дифтеритом. День своего открытия – 1 ноября, больница весьма торжественно отмечала служением молебствия правящим архиереем Харбинской eпapxии с сонмом епископов и духовенства города. Митрополит Харбинский и Маньчжурский Мелетий обыкновенно произносил назидательное поучение и обходил всех больных, благословляя и приветствуя их. После же сего все следовали на праздничную трапезу, где Преосвященными Владыками, священнослужителями и представителями общественности произносились приветственные речи.

Святая сия обитель славилась и своими подвижниками, среди которых наиболее известными были иеросхимонах Игнатий и схимонах Михаил, принявшие от Бога дары непрестанной умносердечной молитвы и прозорливости. О последнем рассказывает некая раба Божия, паломница монастыря: «Первое наше знакомство с ним, если так можно выразиться в отношении человека совершенно отрешившегося от Mиpa, было как раз в момент назидания ему Владыкой Ювеналием, в бытность его тогда еще архимандритом.

День уже клонился к вечеру, когда в монастыре раздался торжественный звон. Мы поспешили в церковь. Народу было не особенно много, но вся братия была в сборе и при том находилась в каком-то возбужденном состоянии, чувствовалась торжественность момента. Вскоре пришел о. архимандрит Ювеналий. Его встретили, и затем, одев на него мантию, провели на амвон. Помолившись у алтаря, он повернулся к народу, а братия выстроилась от амвона до дверей храма, образовав посредине проход. Двое иеромонахов под руки вывели из алтаря маленького, худенького старца в одежде схимника. Это и был новопосвященный схимонах Михаил. Он только что кончил свое духовное испытание, пробыв положенное количество суток в алтаре в строгом посте и молитве. Теперь его должны были водворить в келью...

Проведя схимонаха через весь строй братии, иеромонахи поставили его пред о. архимандритом. В одной руке у него была зажженная свеча, а в другой небольшое евангелие. Здесь спутники оставили схимника, и он как-то трогательно буквально упал к ногам своего наставника.

Отец архимандрит начал говорить о великом подвиге схимы. Нам запомнился конец его назидания. – «Молись о нас! – говорил он, – молись о святой Руси, молись о городе в котором живешь, молись о всем православном мире» и на каждое «молись» схимник отвечал: «Буду молиться, святой отец, помолитесь обо мне грешном», и слезы лились из его глаз, и целовал он ноги своего наставника и падал головой своей на край амвона, и плечи содрогались от рыданий, и было удивительно, что свеча не гасла в его руке, когда все тело его как бы распростиралось по полу... Вся фигура его и голос выражали смирение и послушание»...

«Он ничего не дает мне делать, – жалуется новоначальный, келейник схимника, – пол метет сам, за пищей для себя ходит сам, всегда обижается, если что-нибудь для него сделаешь. Самое главное, я не знаю, когда он спит. Я совершенно выбился из колеи. Мне кажется, что я только что лег и забылся сном и вдруг слышу: «Что же ты спишь? Все Царствие Божие проспишь, ленивый раб!» Я срываюсь с постели, бегу обмыть лицо холодной водой и с трепетом смотрю на часовую стрелку. Она показывает 11 часов ночи. Я облегченно и разочарованно вздыхаю. Старец разбудил меня на правило... Иногда старец долго молится и вдруг запоет пасхальный канон и начинает возжигать свечи пред иконами. Поет радостно. Я вскакиваю от сна, начинаю петь, он умолкает и как-то съеживается. Присутствие другого человека, очевидно, мешает его молитвенному экстазу»...

В конце 1929 г. по ходатайству митрополита Антония, архимандрит Ювеналий был награжден Заграничным синодом правами настоятеля первоклассного монастыря (встреча с жезлом и св. крестом на блюде) за весьма самоотверженное служение Церкви и усердную церковно-просветительную деятельность. В 1934 г. в Сремских Карловцах, ходатайством Начальника Пекинской Миссии, епископа Виктора, Собор Епископов Русской Зарубежной Церкви постановил хиротонисать отца Ювеналия во епископа Синьцзянского (в Китайском Туркестане), второго викария Русской Духовной Миссии с резиденцией в г. Урумчи.

В Синьцзяне русскими беженцами хранилась Табынская икона Божией Матери и воздвигнуты несколько храмов. В связи с этим, многочисленная сия русская колония (свыше 10 000 русских людей) претерпела немало скорбей и козней со стороны злочестивых коммунистов. А посему, Освященный Собор возжелал назначить им архипастыря для укрепления и благоустройства их епархии и церковной жизни.

В 1935 г. Ювеналий создал Попечительский совет по охране и приведению в порядок Порт-Артурского и других русских кладбищ в Маньчжурии.

Получив определение Архиерейского Собора, архимандрит Ювеналий, готовясь к восприятию таинственной и огнеобразной благодати епископства, ежедневно совершал Божественную Литургию в соборном храме обители, где, по просьбе богомольцев монастыря, было совершено наречение 7 февраля 1935 г. Торжества возглавил архиепископ Харбинск|й и Маньчжурский Мелетий в сослужении архиепископа Камчатского и Петропавловского Нестора, епископов Хайларского Димитрия и Шанхайского Иоанна (Максимовича), первого викария Пекинской Миссии и великого чудотворца русского рассеяния, нарочито прибывшего на хиротонию в Харбин и духовенством города высокоторжественно встреченного на вокзале ст. Харбин-Центральный, где праведный Святитель, выйдя из вагона, приложился к вокзальной иконе иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мирликийского. 10 февраля архиереи, участвовавшие в наречении, совершили епископскую хиротонию отца Ювеналия в Кафедральном Николаевском Соборе Харбина в сослужении митрофорного протоиерея Л. Пекарского, архимандритов Арсения, Поликарпа и Иосифа, протоиереев Л. Викторова, А. Пономарева, С. Лебедева, иеромонахов Иннокентия и Садока, сопровождавшего Святителя Шанхайского Иоанна, протодиаконов Н. Овчинкина, П. Маковеева и С. Коростелева. За Литургией Владыка Ювеналий рукоположил во иеродиаконы Декана Владимирского Богословского Факультета монаха Василия (Павловского), окончившего Казанскую Духовную Академию со степенью магистра и впоследствии главного редактора журнала «Хлеб Небесный». По окончании торжественной Литургии состоялась трапеза, за которой Владыка Мелетий сказал: «Сыновний долг обязывает нас провозгласить здравицу за наших духовных Кормчих: сущего в заточении митрополита Крутицкого Петра и митрополита Киевского Антония», после чего все присутствовавшие спели многолетие. В своем заключительном благодарственном слове Владыка Ювеналий сказал: «Мои мысленные признательные очи устремлены ныне и к нашим Первосвятителям Русской Православной Церкви, а именно: Местоблюстителю Патриаршего Bcepoccийского Престола Высокопреосвященнейшему Митрополиту Петру, Нашему Великому Отцу Благостнейшему Председателю Заграничного Синода Блаженнейшему Митрополиту Антонию со всем Освященным Собором Архиереев, благоизволившим призвать мое недостоинство к ответственному епископскому сану.

Вместе с ними моя сердечная признательность из глубины души за избрание, отеческую любовь и доверие ко мне немощному изливается и на моего Правящего Архипастыря Начальника Китайской Пекинской Миссии Преосвященнейшего Епископа Виктора, достойнейшего преемника приснопамятных святителей митрополита Иннокентия и архиепископа Симона (Епископ Пекинский Виктор ко дню хиротонии подарил архимандриту Ювеналию на память о Начальниках Миссии четки и посох первого и панагию последнего — д.С.Г.).

И Вы, Преосвященнейший Владыко Иоанн за святое послушание, подвигнутый любовно Христовою, изволили из далекого Шанхая пожаловать сюда разделить с нами духовное торжество.

Через Свое святительское руковозложение Вы все, Боголюбивейшие и Милостивые Архипастыри, благоволили ныне хиротонисать меня грешного во Епископа и сообщили мне благодатные дары Святого Духа. Cия великая и неизреченная милость как от Господа Бога изданная, так и через Вас Святителей Христовых благостно преподанная, вызывает во мне глубокое чувство умиления, благодарения и благоговения.

Прошу и молю Вас, Богомудрые Архипастыри, руководительства Вашего и непрестанных молитв пред Богом: да подаст Он мне силы и крепость в возложенном на меня Епископском звании и да укрепит меня в этой святительской благодати, и да поможет Господь возгревать сей Божественный дар, полученный чрез Ваше святительское руковозложение».

После трапезы новопосвященный Владыка вернулся в обитель, а вечером направился в Дом Милосердия на совещание епископов, где и отслужил акафист пред мощами Св. Арсения Сербского совместно с первым миссийским викарием, святителем Шанхайским Иоанном, отбывшим после сего во-свояси.

Епископ Цицикарский
Ювеналий. 1940-ые годы.

К сожалению, для новохиротонисаннаго епископа Ювеналия неблагоуспешно сложилась обстановка, ибо невозможно было из-за значительных затруднений для проезда отправиться к врученной ему Пастыреначальником Синьцзянской пастве. В течение года Владыка продолжал настоятельствовать в обители, а в 1936 г. заменял Преосвященного Начальника Миссии, епископа Виктора, находившегося в Белграде. В 1937 по 1938 г. заменял миссийского викария, Святителя и Чудотворца Иоанна, принимавшего участие в работе Архиерейского Собора РПЦЗ в Сремских Карловцах. После его возвращения Владыка Ювеналий был определен настоятелем Никольского Храма-Памятника в г. Шанхае, а затем в 1940 г., ходатайством самого Владыки и постановлением Синода Зарубежной Церкви, вновь назначен настоятелем Казанско-Богородицкой обители с подчинением ему монашеской общины в Трехречьи и присвоением ему титула «Цицикарского, второго викария Харбинской епархии». 9-го июня, 1940 г. епископ Ювеналий с особой торжественностью был встречен в обители монастырским духовенством во главе с наместником архимандритом Иннокентием. По окончании молебного пения, совершенного наместником и диаконом В. Сюремовым, Владыка сердечно приветствовал братию, выразив радость по поводу благополучного возвращения в любимый и основанный им монастырь. Здесь Владыка продолжал жить строго-аскетическим образом жизни, привлекая многих богомольцев своими проникновенными поучениями и любовью к уставным богослужениям. «Владыка Ювеналий, – рассказывает Н.В. Щабардина, – был для меня как родной отец. Мое детство прошло возле монастыря. Я хорошо знала всех монахов и трудников. Мой отец умер, когда мне было четыре с половиной года. Владыка, часто бывая у нас, говорил мне: «Я твой папа» или «Я твой крестный». Когда он вернулся из Шанхая в 1940 г., он научил меня чтению псалмов, евангнгелия и, вообще, Священного Писания. Бывал Владыка у нас как родной, так как мы жили напротив монастыря, а мама была из Перми. Они часто вспоминали Пермь и старцев. Владыка очень любил наши церковные богослужения. За монастырским бдением на 9-ой песни он выходил на середину храма и говорил: «Пойте все!» И пела вся церковь, а народу всегда было много, и это как бы освежало молящихся. Когда Владыка служил, он весь уходил в службу и усердно молился, приводя и других в молитвенное настроение своим благоговейным служением. Поэтому, молящиеся не знали утомления. Великим постом Владыка всегда совершал соборование и проводил общую исповедь. Церковь всегда была полна молящимися и причащали обыкновенно из трех Чаш»...

После войны в 1946 г. Владыка был назначен на Шанхайскую кафедру и в том же году закончил богословский факультет в Харбине. В силу обстоятельств вернулся он на Родину в январе 1947 г., где был определен епископом Челябинским. Приехав в Москву, он услышал о кончине архиепископа Хайларского Димитрия (Вознесенского), родителя приснопамятного митрополита Филарета, Первоиерарха РПЦЗ, и непременно отправился в Санкт-Петербург на его отпевание и погребение. В 1948 г. возведен во архиепископы и назначен Иркутским Преосвященным, а через год — на Омскую кафедру. Будучи архиепископом Омским, Владыка совершил переложение святых и целебоносных мощей иже во святых отца нашего Иоанна, митрополита Тобольского (Максимовича) в новую раку, в настоящее время находящуюся в главном приделе зимнего Покровского собора града Тобольска. В июле 1952 г. Владыка был переведен на Ижевскую и Удмуртскую кафедру. В феврале 1955 г. награжден правом ношения креста на клобуке.

В конце 1958 г. архиепископ Ювеналий заболел и 12/25 декабря совершили над ним Таинство Елеосвящения, а на следующий день напутствован Свв. Тайнами. 14/27 декабря Владыка был пострижен в великую схиму с именем Иоанн близко знавшим его по Китаю архимандритом Петром (Семеновых) из Троице-Сергиевой Лавры. Отходя в «путь всея земли», Владыка просил окружавших его чад духовных провожать его песнопениями всенощного бдения. 15/28 декабря схиархиепископ Иоанн тихо и мирно преставился. Погребен он под св. престолом левого придела Ижевского кафедрального Троицкого собора, где раз в неделю совершается по Владыке панихида.

Почивший архипастырь пользуется весьма широким почитанием со стороны верующих в России. Многие стекаются к его гробнице и обращаются с верою к его молитвенному предстательству, чувствуя благодатную помощь. Посему хотим заключить двумя церковными преданиями о схиархиепископе Иоанне, полученными от соотечественников, почитателей его из Москвы: «Однажды, когда Владыка проезжал через Екатеринбург, он оказался рядом с пожаром – горела церковь. Владыка сошел, поднялся к горящему куполу, накрыл огонь подолом рясы, и пожар тут же прекратился. Перед смертью Владыка послал телеграммы двенадцати знакомым епископам с просьбой навестить его. Все двенадцать ехали, не зная, что кроме него одного приглашены еще одиннадцать архиереев. Когда же все одновременно собрались, выяснилось, что Владыка пригласил их для прощания. Двенадцать архиереев его и отпевали»...

В декабре 1995 г. племяннику почившего Владыки, Анатолию Константиновичу Юмину, сыну иерея Константина Юмина, много лет ревностно исполняющему обязанности церковного старосты и псаломщика в Серафимовском приходе Западно-Американской епархии РПЦЗ в г. Монтерее, исполнилось 80 лет. Другие же племянники: Аркадий Константинович скончался в сравнительно молодом возрасте в 60-х годах в Бразилии, а Софья Константиновна Ган — 26 мая/8 июня, 1991. в Австралии, в г. Кабраматте. И тут следует отметить, что во время второй мировой войны приснопамятный её отец явился во сне тогда еще молодой матушке Софье в Китае и предсказал дату её кончины — 26 мая. Слава и благодареню Богу, она сподобилась христианской кончины, по молитвам священно-исповедника Константина.