English
2.1. Прибытие албазинцев в Китай

Как уже было указано выше, при сдаче Албазина в 1685 году часть защитников этого города, в числе двадцати пяти (или сорока пяти [3, 7]) человек, с несколькими женщинами и детьми, была отведена в Пекин. Известно, что во главе албазинцев, перешедших в подданство китайскому императору, находился их старшина, по имени Василий [17,96].

Исторические факты показывают, что это была не первая группа русских, поселившихся в Китае.

В книге “Албазинцы в Китае” В. П. Петров, ссылаясь на китайский источник “Пиндин лоча фанлюэ” (平定罗刹方略), в котором рассказывается о походе армии Кан Си в 1682 году, пишет:

“Подводя итоги этой военной кампании, описанной в указанном китайском источнике, китайцами были захвачены или перешли к ним добровольно: один казак в 1649 году, по имени И-фан (Иван) с несколькими компаньонами, в 1668 году 33 человека, во главе с Чи-ли-ко-ли (Григорий) около реки Сунгари, и наконец 72 человека были захвачены в 1684—85 гг. в Албазине и других селениях на Амуре, из которых двенадцати было разрешено вернуться. Всего в Пекин было привезено около ста русских «ло-ча» [3]” [12, 18-20].

Таким образом, эта группа казаков, оказалась ячейкой другой группы русских, добровольно перешедших на китайскую сторону, а также пленных, захваченных ранее, которые получили в истории общее название «албазинцев» в Китае [12, 16].

Вот какие данные приводит в своей статье Ду Ликунь (Иван Дубинин): "Во время пути русских военнопленных в Пекин часть людей умерла по дороге от болезней, часть людей была репатриирована и вернулась в Россию. К моменту прибытия в Пекин осталось только десять с лишним человек. Всего было семь семей казаков: 罗Ло (罗曼诺夫 Романов), 何 Хэ (哈巴洛夫 Хабаров), 姚 Яо (雅克甫列夫 Яковлев), 杜 Ду (杜比宁Дубинин), 贺 Хэ (赫洛斯托夫 Холостов). Фамилии двух других неизвестны, так как эти семьи не оставили потомков" [23, 194].

В конце 1685 года албазинцы прибыли в Пекин и были хорошо приняты китайским императором. Канси поселил их в самом Пекине, на так называемом Берестовом урочище, расположенном в северо-восточном углу столицы, у самой городской стены [3, 7-8].

Албазинцы были причислены к потомственному военному сословию.

“Знаменные” являлись правящим наследственным сословием, занимающим более высокое положение в социальной структуре, чем четыре традиционных китайских сословия (таких как ученые, земледельцы, ремесленники и торговцы) и уступающим только привилегированной знати – родственникам императора и обладателям титулов [19, 14-16].

Главной опорой власти маньчжурской династии была армия, поэтому для солдат были созданы очень хорошие условия жизни. Военному сословию полагались казенные квартиры, а каждый рядовой получал ежемесячно три ляна серебра (пять с лишним русских рублей) и двадцать два мешка риса в год, что составляло до ста десяти пудов ежегодно. Подростки из солдатских семей, от десяти до пятнадцати лет, получали половину солдатского жалования, то есть один с половиной лян в месяц и часть рисового пайка. Кроме того, правительство выдавало солдатам единовременное пособие: в случае свадьбы - двадцать рублей, по случаю смерти отца или матери – двадцать пять рублей. Наконец, новая династия подарила знаменным князьям, офицерам и солдатам в вечное потомственное владение участки пахотных земель около столицы. Пожалованные земли были навсегда освобождены от налога в казну. Чтобы предотвратить потерю этих земель был введен закон, который строго запрещал владельцам продавать, а китайцам покупать такие земли. В случае его нарушения и продавец, и покупатель были судимы, а проданная земля, вместе с полученными за нее деньгами, отбирались в казну [9].

Русским, прибывшим в Китай, несомненно, была оказана большая честь, так как они вошли в состав гвардейской части желтого с каймой знамени, которая считалась самой аристократической и пополнялась исключительно из рядов лучшей и верной маньчжурской молодежи. Китайцы в эту часть не принимались [12, 35-36].

Албазинцы были записаны в "русскую роту" желтого с каймой знамени императорской гвардии - в роту Гудэй, организованную в 1649 году из пленных русских. Потомственным начальником этой роты был бывший русский подданный Ананий Урусланов, татарин, перебежчик. Его звали по-маньчжурски Улангери. Наравне с другими солдатами, албазинцы получили казенные квартиры, деньги на первоначальное обустройство, денежные пайки и содержание рисом, а так же наделы пахотной земли и территорию для кладбища, которая находилась вне города за северо-восточной башней. Кроме того им дали жен казненных преступников [17,99; 3,8 ; 16; 9].

Существует предание, что албазинцы вскоре приняли участие в одном походе маньчжуров против западных монголов. Возможно, что с ними также был и албазинский священник отец Максим Леонтьев [1, 100].

Русские, уходя в Китай, взяли с собой часть церковной утвари и образ Святителя Николая Мирликийского. Эта икона была написана на выделанной коже и из поколения в поколение почиталась албазинцами как древняя святыня (только в 1956 г. возглавлявший Пекинскую Духовную Миссию глава Епископского совета Патриарший экзарх владыка Виктор увез ее в СССР). Они также насильно увели в Пекин с женой и сыном уже немолодого священника Максима Леонтьева-Толстухова (马克西姆・列昂提也夫 [23, 194]) [17,99; 16].

Известно, что в первое время у албазинцев не было своей церкви, и они ходили через весь Внутренний город в католический Южный собор. Вскоре император Канси, передал им монгольский храм, находящийся в Пекине внутри ворот Дунчжимэнь в переулке Хуцзяцюань. К 1667 году он был перестроен в часовню во имя Святой Софии, и в нем стали проводиться богослужения. Эту часовню русские обычно называли Никольской по имени находившейся в ней вывезенной из Албазина иконе, а китайцы - "Лочамяо", вкладывая в это слово смысл "русская часовня" [16; 23, 194-195].


[3] “"Лоча" - так звучит по-китайски заимствованное из буддийских текстов на санскрите "ракша", в переводе означающее "злой демон". История появления этого названия его такова: во время русско-китайских столкновений китайский императорский двор прислал для разбирательства чиновников, те попытались договориться с казаками по-хорошему, но в ответ услышали такие оскорбления в адрес Сына неба, что с тех пор называли их не иначе как бранным словом "лоча"”[16].