В недавнее время библиотека санкт-петербургского университета получила 20 с лишком книжек переводов богослужебных книг на китайский язык, сделанных членами нашей духовной миссии в Пекине. Книги эти были присланы при письме о. Николая проф. Васильеву из Пекина от 6-го августа этого года. Тут мы находим переводы Псалтири, Октоиха, Часослова, Панихиды, служб в неделю св. Пасхи, в праздники Успения Божией Матери, Рождества Христова, Рождества Пресвятой Богородицы и др., перевод литургии Иоанна Златоустого и преждеосвященных даров и пр. Думаю, что читателям «Христианского Чтения», будет небезынтересно познакомиться с историей этих переводов (главным образом на основании письма), а также постараюсь поделиться с ними своим взглядом на перевод священного Писания на китайский язык и впечатлением от чтения этих книг.
Перевод св. Писания и богослужебных книг на туземный язык, как главное средство для распространения христианства, конечно, весьма желателен и составляет главную обязанность веропроповедников. Но, к несчастию, самое свойство китайского языка мешает исполнению этого благого намерения: самые основные понятия нашей религии, все богословские термины не могут быть вполне точно и понятно переданы по-китайски. Так, например, все попытки перевести слово «Бог» по-китайски должно считать не совсем удавшимися, и Шан ди (верховный император, владыка), Тяньчжу (господин неба, небесный владыка) и пр. не вполне передают то понятие, которое мы соединяем со словом Бог. Вследствие особого взгляда китайцев (конфуцианцев, даосистов или буддистов - все равно) на существование мира и отношение к нему божества никак нельзя точно и вполне понятно передать по-китайски фразу «Бог сотворил мир». То же самое и с прочими. Поэтому от переводов св. Писания и богослужебных книг на китайском языке нельзя ожидать совершенства, и какие бы знатоки его ни производили, как бы они хороши ни были, все-таки многое останется в нем непонятным, другое будет понято превратно. И некоторые наши синологи из членов миссии (как о. Палладий и о. Аввакум) вполне основательно настаивали на том, что на китайский язык свящ. книг переводить не надо. Однако насущная потребность иметь эти книги невольно заставляла забывать такие трудности, совсем подчас непреодолимые и только уменьшаемые глубоким знанием китайского языка и литературы, особенно когда перевод и распространение свящ. Писания католическими и протестантскими миссионерами производятся так деятельно в Китае, и сам о. Палладий под конец уступил необходимости и принял участие в переводах. Итак, вполне совершенного перевода на китайский язык св. Писания и богослужебных книг быть не может и нет, и все такие переводы отличаются большими или меньшими недостатками, вполне понятными и требующими снисхождения. Наша миссия в этом отношении стояла в довольно благоприятных условиях, потому что в ней никогда не было недостатка в хороших, а иногда и превосходных знатоках китайского языка, достаточно вспомнить имена о. Иакинфа, о. Исайи и, особенно, о. Палладия, и потому она могла выполнить дело со всем возможным совершенством и выполнила бы, если бы не помешало одно обстоятельство. Но сперва посмотрим, когда начался перевод богослужебных книг и как он производился. В 30-х годах нынешнего столетия были редактированы иеромонахом Даниилом Сивилловым (бывшим в миссии с 1820 по 1830 год и преподававшим китайский язык в казанском университете по 1844 г.), переводы на китайский язык молитвы Господней, Символа веры, утренних и вечерних молитв и последования ко св. причащению. Эти переводы были исправлены и вырезаны на деревянных досках (до тех пор они сохранялись в рукописях) в 50-х годах начальником миссии (впоследствии архиепископом) Гурием (он управлял миссией в 1856-65 гг., и при нем-то был о. Исайя Поликин). Поэтому почти все богослужение в то время производилось на славянском языке. Начало же переводу богослужебных книг на китайский язык положил сейчас названный о. Исайя (1858-71), который, сличая греческий и славянский тексты, сделал при помощи китайских учителей (полезных только для придавая гладкости и, так сказать, китайского духа уже готовому переводу; если же переводчик сам не особенно знает китайский язык, то на них плохая надежда; это, конечно, к о. Исайи не относится) перевод неполного Часослова, сокращенного Обихода воскресных служб с первыми стихирами догматиками и песнями канонов. Далее он составил подобный же сборник стихир, тропарей и песней канонов на двунадесятые праздники, первую и страстную недели Великого поста и на Пасху. По переводу 70 толковников обработал он на простонародном языке (су хуа) Псалтирь, начал перевод всенощного бдения и литургии Иоанна Златоустого, перевел акафист и молебный канон Богородице и панихиду (Дай ван жень ци цзин). Затем под конец своей жизни он переложил в двух редакциях (на книжном и простонародном языках) великий канон Андрея Критского. С о. Палладием он перевел в 1870 году молебное пение на новый год и о получении прошения. С 1860 по 1868 г. о. Исайя составил русско-китайский словарь богословских и церковных терминов (всего 3300 с лишком), который был пересмотрен, исправлен и дополнен о. Палладием.
Последний сам в 1878 году сделал перевод с русского языка 12 кафизм Псалтири. Перевод остальных кафизм докончил о. Флавиан при помощи учителя Лун'а и перевода Псалтири, сделанного о. Исайей. От последнего осталось много рукописей. Все они были тщательно собраны и пересмотрены о. Флавианом, который и принялся за продолжение его трудов. «Но незнакомство с греческим языком и недостаток специального богословского образования (говорит автор письма) не дали ему возможности преодолеть многие трудности славянского текста богослужебных книг. Поэтому труд о. Флавиана в этом направлении оставался отрывочным. Тем не менее, ему удалось не без оппозиции со стороны китайцев удержать введенный в богослужение о. Исайей китайский язык». Эта оппозиция, как надо думать, была со стороны чиновников китайских, потому что христианство не принадлежит к числу так называемых «Сань цзяо» (три религии), свободное отправление обрядов которых разрешено в Китае (это конфуцианство, буддизм (религия Фо) и даосизм), даже монгольские ламаисты только в одном монастыре в Пекине могут отправлять богослужение на родном языке.
В 1882 году в миссию поступило нисколько членов с желаемым богословским образованием, владевших и греческим, и новыми языками. Тогда дело перевода быстро подвинулось вперед. С марта 1883 года по февраль 1884 года, члены пекинской миссии начали давно желаемый полный перевод воскресных служб Октоиха (в переводе 2 книжки - бэньцзы). В этой работе последовательно принимало участие шесть человек. В начале иеромонахи Николай и Алексей взялись сличить славянский текст Октоиха с греческим подлинником по афинскому изданию церковно-богослужебного круга, сделанного архимандритом Дионисием Пирром в 1860-62 гг. Тщательно проверяя славянский текст и устраняя его неясности и неточности, означенные лица передавали настоящий смысл его на русском языке о. Флавиану, который в простой китайской речи диктовал его китайскому священнику о. Митрофану Цзи (китайская фамилия). Последний, усвоив смысл фразы, писал уже ее «ученым языком (вэнь хуа)», впрочем, довольно понятным большинству православных китайцев, как известно, потомков албазинцев.
После этого учитель Осия Чжан редактировал выработанный китайский текст и давал ему лучшую китайскую конструкцию. Переводчик Евмений Юй служил для справок и для поверки точного усвоения о. Митрофаном и учителем Осиею смысла переводного места. При этом были просмотрены и переработаны и начатые о. Исайей и работы по Октоиху. Такой способ перевода имеет, конечно, много хорошего, но он имеет ту невыгоду, что не вполне гарантирован от того, чтобы китайцы не могли неверно понять смысл текста, который немного мог измениться при передаче сначала разговорным китайским, а потом «учеными», а это мешало лучшей передаче по-китайски. Как бы то ни было, после перевода «полных воскресных служб Октоиха и вечерен в неделю со стихирами евангельскими и экзапостилариями» (но без канонов в субботние повечерия воскресный полуночницы) те же лица (за исключением о. Алексея, занявшегося иконописанием, черчением плана духовной миссии и другими китайскими переводами) приступили к переводу служб в двунадесятые праздники. Здесь им пришлись кстати переводы канонов проф. Ловягина, потом переложения на общепонятный славянский язык праздничных канонов епископа Августина и переводы некоторых целых служб великих праздников свящ. Владиславлева, помещавшиеся в «Душеполезном Чтении» и «Духовной Беседе». Сюда же был включен перередактированный и исправленный сборник песнопений на двунадесятые праздники о. Исайи. Затем те же лица принялись за переработку и дополнение существовавших со времени о. Исайи переводов других служб годового церковного круга и перевели вполне службы в страстную неделю, неделю св. Пасхи, три литургии (для присутствующих в храме с ощущением молитв, читаемых священником тайно) и панихиду. Последние службы были проверены о. Николаем по изданию Гоара. Он же проверил Часослов по греческому тексту, а о. Флавиан сделал дополнения по Следованной Псалтири. Дополнения здесь были сделаны в полуночнице, утрени, часах, великом и малом повечерии, причем были отчасти вновь переведены, отчасти присовокуплены прежде существовавшие тропари и кондаки на недели св. четыредесятницы, св. пятидесятницы, Октоиха (с богородичными), двунадесятых праздников и особо-чтимых святых, а также общие. Главная часть труда при этом падала на о. Митрофана и о. Флавиана, сумевшего повести дело систематически, от чего много зависел успех дела. Его образцовое знание церковного устава помогло стройно расположить порядок служб в переводах с необходимыми объяснениями. В переводах свящ. Писания и богослужебных книг на китайский язык, членам пекинской миссии в разное время господствовали различные направления. Преосв. Гурий, главным образом переводивший книги Нового Завета, старался писать чисто ученым языком и не держался близко текста. Старание его переводить ученым языком, языком классических книг и на них развившейся литературы вполне похвально: это одно могло сделать книгу вполне понятною китайцам (за исключением терминов, о чем я говорил выше), да и могло привлечь их к книге красотою языка. За то тут была и своя невыгода: переводчик иногда уж очень удалялся от текста. Это и заставило о. Исайю держаться средины между ученою и простою речью, а под конец жизни он совсем увлекся простонародным языком. О. Палладий сумел удержаться близко к русскому тексту, сделанному с еврейского подлинника. «Последние же переводчики старались еще ближе подойти к смыслу греческого подлинника, ставя себе целью сделать китайский текст богослужебных книг понятным наибольшему числу слушателей и читателей. В переводах ветхозаветных паримий, по моему настоянию (пишет о. Николай), было отдано предпочтение тексту 70 толковников (по изданию Тишендорфа), как наиболее сходному со славянским традиционным, от которого вообще не отступали переводчики». В 1876 году учитель Иннокентий Фан под наблюдением о. Флавиана перевел паримии на все праздники и великий пост, имея под руками протестантский перевод Библии миссионера Шершевского, сделанный с еврейского текста, который иногда далеко отступает от греческого подлинника и славянского перевода.
Результатом этих трудов пекинской миссии к началу 1884 года явилось большое число тетрадей, содержавших в себе, по словам о. Николая, свыше 300000 иероглифов. Все они с января этого года были переписаны, вновь тщательно проверены и вырезаны на деревянных досках. Таким образом, кроме других переводов, получилось 20 с лишком книжек, относящихся к православному богослужению. Отпечатаны эти книжки, надо отдать честь миссии, очень красиво и отчетливо двумя шрифтами (крупным - текст и мелким - примечания и пояснения, касающиеся хода службы), большинство из них отмечено 1884 годом. Псалтири предпослано коротенькое предисловие (3 страницы), отпечатанное красивым, крупным шрифтом и рассказывающее о происхождении книги, ее значении и пригодности для чтения благочестивыми людьми во всякое время. На многих книгах обозначены и имена лиц трудившихся при переводе, именно архимандрита (? чжан юань сюши) Флавиана, иеромонаха Николая, свящ. Митрофана, миссионера (? цзяо ши—учитель ? веры) Осии и переводчика (и шэн) Евмения. О. Исайя упомянут, как первоначальный переводчик, в переводе службы на неделю Пасхи.
Но на этом труды миссии не кончились. С отъездом в Россию о. Флавиана, о. Николай принял на себя труд продолжать перевод. Вместе со своим учителем Лином он сделал пробы перевода на китайский язык отдельных стихир в дни св. Иоанна Богослова (8 мая), св. Николая Чудотворца (9 мая), Иоанна Крестителя (24 дня), апостолов Петра и Павла (29 шия), пророка Илии (20 июля), Происхождения Честн. Древ Животворящего Креста Господня (1 августа), Усекновения главы Иоанна Предтечи (29 августа) и Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября). Пробы эти были проверены о. Митрофаном и одобрены о. Флавианом. Дальнейшие переводы ведутся по мере возможности и надобности.
Все эти свои труды пекинская миссия уже начала распространять между другими, благодаря тому, что письменность китайская употребляется и в Японии, и в Корее и др. странах. Так еще в 1882 году она через о. Флавиана снабдила японскую миссию своими тогда еще не полными и не переработанными рукописными переводами богослужебных книг. Эти переводы вскоре же были переведены членами японской миссии из ученых японцев на японский язык и введены в их богослужение. Затем туда же были отправлены и новые, исправленные переводы пекинской миссии. Камчатская епархия получила переводы миссии еще в 1881 году. Разумеется, все свои переводы миссия употребляет при отправлении богослужения в двух церквах северного и южного подворья в Пекине, причем поют на два хора: на правом – по-славянски, на левом – по-китайски. Очень остроумно самое распределение хоров: у китайцев левая сторона главнее правой (они при определение стран света обращаются лицом на юг), а у нас наоборот, так что каждому свое.
Поговорим теперь о самом переводе. Прежде всего я не могу согласиться с тем, что здесь Иисус Христос пишется Иису сы Хэлисытосы (как длинны выходят эти слова и как трудно китайцам их произносить), между тем как до сих пор везде и всеми эти слова транскрибировались Ису Циду (Киту). Нужды нет, что это напоминает Jesus Christus, что же делать, если европейские миссионеры опередили нас, но эта транскрипция вследствие долговременного употребления и усиленной пропаганды католических и протестантских веропроповедников вошла во всеобщее употребление и книги китайцев. И вдруг такая перемена! Это тем менее допустимо, что, как известно, китайцы питают глубокое уважение к древности и относятся с большим неодобрением ко всяким нововведениям и переменам, особенно в священных книгах. Вторая еще большая ошибка миссии, по моему мнению, заключается в том, что переводчики слишком близко держались греческого и славянского текста. Мое же убеждение таково, что, уж если переводить св. Писание и богослужебные книги на китайский язык, так нужно стараться держаться языка классических книг. Все обороты оттуда вошли в литературу, употребление их кстати считается верхом красоты и изящества, автор, сумевший блеснуть этим, может быть уверен, что книга его будет читаться на расхват. Европейские веропроповедники (да, как видно из письма, и преосв. Гурий) понимали это хорошо и, жертвуя иногда близостью к тексту, старались подражать этому и в своих переводах св. Писания. Мало того, они писали христианские книги в подражание (со стороны внешней) китайским, вошедшим во всеобщее употребление. Так первая книга, даваемая учащемуся грамоте в Китае, — Троесловие (Саньцзы цзин, она у нас издана с переводом и примечаниями о. Иакинфом), английские миссионеры взяли да и сочинили свой христианский Саньцзы цзин, написанный также фразами по три слова, в котором и раскрываются основные истины христианства. И наша миссия отлично бы сделала, если бы стала подражать им. Можно было бы ограничиться переводом небольшого числа молитв и мест из св. Писания, которые не представят больших трудностей и неясностей в переводе, и стараться ввести христианские истины в сознание народа подобными сочинениями. Но она увлеклась желанием иметь все богослужебные книги и при том полностью на китайском языке с совершенным сохранением оригинала и сделала большую ошибку. Стремление держаться как можно ближе к тексту оригинала сделало то, что многие фразы и обороты звучат совсем не по-китайски, и такие места, будучи понятны для русского, останутся совершенно непонятными или превратно понятыми китайцами. Чтобы не утомлять читателя подробностями, интересными только для специалиста (да и представляя китайский текст в транскрипции, много не распространишься), я ограничусь больше общими замечаниями. Слово Господь везде переводится Чжу (господин, хозяин), а Бог—Тянь чжу (господин неба, небесный владыка, оборот не особенно удачный в виду того значения, какое имеет это слово в буддисткой литературе, но лучше бы его заменить через Шан ди). Теперь, когда по-славянски стоит: Господи! Боже! переводчики везде прибавили частицу восклицания юй, т.е. переводили Чжу юй, Тянь чжу юй! От этого во многих местах вышел оборот не китайский, а необходимости в этом не было, так как следующее эрл (ты) достаточно показываете обращение (см. напр, псалмы III, 4, хотя здесь же, стих 3, удачно употреблено вместо этого Учжу LIII, 3; LХХХVI, 3, 7; CХLI, 5; точно также Господи, воззвах... переведено Чжуюй воху ю эрл (о Господи, я призвал Тебя, воззвал к Тебе), лучше бы перевести так: Водэн чжу (Боже наш), воху ю эрл...). Еще больше не по-китайски звучит перевод слов Господи, Боже... Чжу тянь чжу юй! или (благословен) Господь, Бог Израиля - Чжу Исыла илэ чжи тянь чжу (ХLII), Ей Господи, Царю... Чжу, цзюн цзай юй! (но, ведь, в экзапостиларие на первый день Пасхи - Плотию уснув, яко мертв, Царю и Господи... переведено же без всякого юй - Тяньчжу чжу цзай эрл и жоу цю...), Христе!... Хэлисытосы юй! Лучше бы, как я уже сказал, слово Бог вместо Тяньчжу переводить через Шан ди и придать такой оборот Водэн чжу Шан ди (наш Господь Бог), чтобы наверно было лучше Чжу тянь чжу юй, и если бы вместо Чжу Исылаилэджи тянь чжу юй употребили оборот Водэн чжу Исылаилэчжи Шан ди дело было бы лучше. Затем, это же стремление сохранить сколько возможно близость к оригиналу заставило везде будущее время выражать через прибавку цзян (намерен), хотя в китайском языке такие обороты и избегаются, и цзян очень часто можно было или выпустить, или (еще для большей силы выражения) заменить через би (непременно, выражает буд. вр.). Затем получать (напр, счастье, благословение) везде переводится словом хо (хватать, брать), хотя есть более подходящей глагол дэ (получать), и вместо хофу (получать счастье) лучше бы употреблять или дэфу или сяньфу (наслаждаться, пользоваться с.); в пс. СХLI, 2, излил лучше бы вместо и (б. черпать, переливать, изливать) передать через чэн (изложил, представил). Затем «Двери, двери!» (премудростию вонмем) будет ли понятно в переводе: мынь! мынь!.. (уж больно буквально). Он везде передается через и, его - и чжи, но это местоимение очень часто лучше бы всего заменить именем существительным (Бог, Господь...), что гораздо чаще встречается в китайском языке и даже предпочитается, напр. Жоши цзянь жень и цы вэй дао, цзи иш цзянь жень цзян хэ вэй чжэн – «Если (все) люди в мире это считают обратным, то что они (б. люди в мире) считают прямым?» (говорить Будда в одной сутре). Вместо ты напр. в сутрах почти всегда употребляется имя существительное, или же существительное и местоимение эрл (ты). Кроме того, если уже нельзя было поставить существительного, то можно было бы употребить ци (напр, в СХХХV, 1, как и сделано так же 2 и т.д.).
Чтобы дать понятие о том, как является русский текст в китайском переводе, я позволяю себе представить буквальный перевод некоторых мест из Псалтири, литургии и службы на Пасху. Пс. I, 1. «Счастлив (фуцзай) не спешащий на совещание дурных людей, не стоящий на пути (даолу) виновных (грешных - цзуйжень), не сидящий вместе с разрушителями (развратителями—хуайжень). 4. Что касается до тех нечестивых (э жень - б. дурной человек), то не так (не таковы), они подобны на земле ветром рассеиваемым отрубям (праху)». - «Да востанен (т.е. воскреснет) Бог (Тянь чжу), и (тогда) враги (его) рассеются, ненавидящие его убегут от лица его. Хорошо и близко переведена стихира во время крестного хода: «Все ангелы на небе прославляют воскресение Спасителя мира Христа. Просим Господа даровать (позволить, т.е. да позволит Господь, позволь Господи) нам на земле чистым сердцем славить Тебя». Также хорошо переведены напр, в 7-й 8-й песни пасхального канона: «смерти празднуем умерщвление»... и «сей нареченный и святый день». Теперь позволю себе сделать еще несколько частных замечаний. В пс. IV, 3 слова «сыны мужей» переведены жень чжи цзы юй, лучше было бы заменить эрл ши жень (люди этого века), и вообще всему стиху дан не совсем хороший оборот, очевидно, из желания быть как можно ближе к подлиннику. 6. «Приносите жертву правды» переведено эрл цзян и цзи (вы намерены правду приносить в жертву), но лучше бы перевести так: синь я ивэй цзи (б. совершайте истину чтобы сделать жертву), или и и вэй цзи (б. через истину делайте жертву) 7. «Кто покажет нам благо» переведено буквально шуй ши во и шань, лучше бы передать - кто даст нам счастье, или просто шуй фу во си (ху). XIX, 5. «Да даст тебе (Господь) по сердцу твоему» переведено так, что можно понять «да даст тебе Господь сердце, покорное тебе». ХLIХ, 2. Можно понять «и сила, во время бедствий (скорби) быстро приходящая на помощь». LXVI переведен и близко, и хорошо, только юй (после обращения) как то не на месте. СVII, 8. Фразе: «Бог сказал во своем святилище» придан неловкий оборот, так что, пожалуй, можно слово янь (сказал) соединить с со (место, Шэн со - святое место, святилище), и тогда можно понять «Господь в сказанном святыми говорить». Но довольно, боюсь, что и так уж надоел читателям. Только позволю себе сделать еще одно маленькое замечание на счет того же слова янь в переводе 2-го антифона - Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый... Эта фраза переведена так: Тянь чжу чжи ду и цзы Тянь чжу янь бу сы чжэ (б. Бога единый Сын, Бога слово не умирающее...). Употребление слова янь в данном месте мне кажется не совсем удачным. Вообще то значение, которое мы соединяем с выражением «Слово», говоря об И. Христе, будет непонятным для китайцев, и было несколько попыток, и все неудачных, перевести его, именно в 1-й главе Евангелия Иоанна. В монгольском переводе Нового Завета E. Stallybrass’a W. Swan’a (СПб. 1880) и калмыцком переводе (отдельного) Евангелия Иоанна оставлено греческое слово логос, это конечно крайность. Гораздо лучше поступили американские и английские переводчики, употребившие слово дао. Это слово имеет много значений (путь, говорить, знать)... и обширное применение у китайцев. Его мы встречаем в сочинениях и конфуцианцев, и даосов и буддистов (в 2-х значениях с. марга путь и с. бод'и святость). Поэтому его и переводили, и переводят на европейские языки самым различным образом: путь, 1а Voie, 1а raison, l'intelligence, die Vernunft, die Ursache и пр., но все же это слово в своем метафизическом значении лучше всего подходит к данному случаю. В заключение считаю долгом сказать, что, не смотря на слишком ревностное стремление наших почтенных переводчиков держаться как можно ближе оригинала и происшедшие оттуда неясности и неловкости, мы в переводах нашей миссии встречаем очень много хороших мест. Кроме вышеуказанных укажу для примера псалмы XCI, CXLIV, CL и прибавочный (151-й), и, если миссия в своих последующих трудах будет не столь строго придерживаться оригинала, то мы уверены, что тогда ее переводы достигнут возможного в таком трудном деле совершенства. Во всяком случае, я, как русский человек, с радостью приветствую эти труды миссии, видя в них искреннее желание ее почтенных членов служить по мере своих сил Отечеству и церкви и поддерживать достоинство русского имени на востоке.
Алексей Ивановский